Re: Что нынче почитать можно?
Олег Стрижак, "Рассказы о Веллере".
ПРОПАГАНДИСТ
Довелось Веллеру служить пропагандистом в Казанском соборе, в Музее "религии и атеизма".
Келью Веллеру отвели на самом верху. Вся келья завалена была бумажным хламом.
Веллер иногда любил чистоту.
Весь день Веллер таскал этот хлам вниз, на помойку на улице Плеханова.
Наутро в келью к Веллеру вошла старушка и стала с ужасом озираться.
— Где, — говорит старушка, — мой архив городской пионерской организации?
Старушка служила здесь до Веллера пропагандистом, и пятьдесят лет собирала документы и материалы к истории юных пионеров.
Так "юные безбожники" канули, без своей истории.
Веллер как мог утешал старушку.
— На всё, — говорил Веллер, — промысел Божий.
ВЕЧНОСТЬ
Веллер жил на гроши. Искал любой заработок.
Я присватал его в сборник о подвигах комсомольцев.
Веллеру дали гробовую тему, из Гражданской войны: взрыв на форте "Павел".
Платили сдельно, за объём произведения.
Веллер сочинил длинный очерк: один моряк бежал туда-то, другой моряк кричал то-то.
Сочинил, и принёс мне машинопись.
Я прочёл.
— Мишка, где ты взял всю эту чепуху? Там же все погибли. Никто не знает, что там произошло.
Веллер озлился, и назидательно отчеканил:
— А вот как я написал, так теперь и будет. Навечно!
ГЛАВНАЯ ТАЙНА
В прежнее время всякий автор, который посылал рукопись в редакцию, сочинял на себя справочку.
В редакциях очень ценили "трудовую биографию". Чтобы автор был не "вонючий интеллигент", а — "от сохи", "от кайла".
Веллер, в студентах, был два раза гоняем в строй-отряд. Каждый знает, как приобретались "специальности" в строй-отрядах. Прокатился на бульдозере: бульдозерист! Увидел сварочный аппарат: сварщик!
Веллер с лёгким сердцем писал себе восемнадцать рабочих специальностей: "укладчик шпал", "подносчик гвоздей".
Сильней всего на интеллигентных московских редакторш действовала указанная Веллером специальность: "скотогон".
Им немедля хотелось переспать со скотогоном.
А по трудовой книжке Веллер был: учитель в деревенской школе, лит. сотрудник в фабричной газетёнке "За крепкую обувь!", пропагандист в музее атеизма.
Но Веллер об этом никому не говорил.
"ПУСТЯКИ"
Тексты Веллер хватал, как голодная чайка: на лету.
Особенно, когда начал вовсю печататься.
Скажешь при Веллере: "Сила в руце надёжа в Бозе", — тотчас схватит, переврёт, в беспамятстве, и воткнёт эпиграфом к своему роману.
Скажешь Веллеру: "Мера вашего невежества даже не забавна", — тут же откроет сей фразой новый сборник рассказов.
Хуже всего: подпустить Веллера к рукописи. Немедленно утащит все лучшие фразы, и напечатает как свои.
— Масса Майкл! — возмущался я, — имей совесть. Ты шлёпаешь книжки каждый месяц. А у меня от книги до книги двадцать лет. Читатель подумает: это я у тебя фразы ворую.
Мишенька щастливо жмурился, ласково говорил:
— Пустяки...
ЩЕДРОСТЬ
Веллер бывал щедр.
Как-то мне срочно понадобился сюжетец для малой пьесы.
Пошёл я к Веллеру.
Веллер долго листал большую тетрадь с сюжетами (настоящий писатель), и подарил мне сюжет "Колечка".
Я был очень ему благодарен.
Пьесу поставили, напечатали.
Мои недоброжелатели долго шипели на всех углах, что я украл сюжет у знаменитого Ваксберга.
РОЗОВАЯ ПАПКА
Веллера не печатали.
Кучу денег истратил нищий Веллер на рассылку рукописей в журналы. Почта приносила рукописи обратно.
Веллер знал, что в редакциях рукописи не читают.
И Веллер придумал, как привлечь внимание.
Веллер бойко отстукал на машинке шесть порнографических рассказов. Матерных слов там не было. Всё прочее имелось в избытке.
В письме к редакторам Веллер написал, что он слепой от рождения. Печатает на специальной машинке.
В "Гостином дворе" Веллер сфотографировался на автомате, закатив глаза под лоб. Жуткие фотографии Веллер приложил к письму.
Из бумаги омерзительно розового цвета Веллер вырезал кривые папки, и приклеил к ним гнусно-зелёные тесёмки.
И стал рассылать всюду порно-рассказы, сериями по две, три штуки. Теперь, думал Веллер, его имя запомнят.
Вслед "розовым папкам" Веллер стал посылать свою настоящую прозу.
Позднее Веллеру рассказали, что на крик "почта от Веллера" сбегалась вся редакция.
Начинали читать, говорили разочарованно:
— Ну, это что-то серьёзное, — и бросали в ящик для возвращения автору.
К тому же, фигура Веллера сделалась подозрительной:
— Сегодня порнография, завтра антисоветчина.
И Веллера опять не печатали.
ХОД
Году в восьмидесятом Веллер уехал из Питера в Таллин.
В Питере Веллер надоел всем редакциям.
Москва лягала юных ленинградцев копытом.
Таллин для московских редакторов находился где-то между Стокгольмом и Лондоном.
В Таллине Веллер бедствовал в деревянной развалюхе, где крыша текла, печь дымила, а в окно по ночам врывались летучие мыши.
Веллер, тихо матерясь, топил печь, и обдумывал своё будущее.
Веллер сам сочинял на себя рецензии, в которых ставил себя выше Фолкнера и Уайлдера, и придумал себе титул: "Гроссмейстер современной прозы".
Московские редакторы дрогнули.
Таллин. Заграничное имя. Гроссмейстер...
СТРАШНАЯ МЕСТЬ
Когда Веллер уехал жить в Таллин, у него в Таллине приключился роман.
Веллер утверждает в мемуарах, что эта "самоходная печь-голландка" сама на него наехала.
У "печи-голландки" имелся муж, почётный эстонский писатель еврей Боба Штейн.
У Гоголя говорится, что чиновники "дуэлей не знали, а пакостили друг другу по службе как могли".
Боба Штейн напечатал роман, где благородную жену благородного героя совращает злодей, русский майор милиции по фамилии Веллер.
Месть Веллера была ужасна.
Веллер напечатал правдивую историю из молодости Бобы Штейна: как Боба Штейн, будучи лейтенантом на крейсере, пошёл в гальюн, повесил ремень с кобурой и пистолетом на крюк, справил нужду, и ушёл, а ремень с пистолетом забыл.
Роман Бобы Штейна никто, кроме меня, не читал.
А "легенды" Веллера про Бобу Штейна издаются миллионными тиражами.
"BALINFUNDINUL UZBAD KHAZADDUMU"
